МОЛОДЫМ ТУТ НЕ МЕСТО
Арминэ Погосян
Вторая Карабахская война – 44 дня полномасштабных военный действий, в ходе которых вооруженные силы Азербайджана и Турции совершили агрессию против Нагорного Карабаха и Армении. Это самая продолжительная и кровопролитная война в регионе с 1994 года. В Нагорном Карабахе и Армении погибли около 6 тысяч человек, в основном – призывники в возрасте 18-20 лет. Многие из них похоронены на военном мемориальном кладбище Ераблур, о котором и будет моя история.
Первая могила появилась 29 сентября 2020, уже через два дня после начала войны. И эти мужчины появились здесь с самого начала войны: Армен с самой первой могилы, Рубен – с третьей, остальные присоединились немногим позже, но все остаются по сегодняшний день, когда успела пройти страшная зима и уже светит весеннее солнце.
Во время войны в день проходило до 18 похорон, в феврале меньше – 3 или 4 – а сейчас бывают дни, когда похорон нет совсем. И это – настоящее счастье. Во время войны это были тела погибших, сейчас – найденные останки. Никто не знает, сколько еще будет вырыто могил и похоронено тел, страна и эти мужчины в ожидании. Каждый день, особенно каждый вечер.
Потому что факсы приходят вечером. Современные похоронки. В них – совсем скупая информация о завтрашнем дне. Имена и даты рождения, назначенное время похорон. Больше никакой информации о том, кем был этот человек. Они ничего не знают, только потом увидят родителей, родственников, друзей. Но пока у них впереди ночь для того, чтобы все подготовить.
Обычно могилу роет экскаватор, но это грубая работа, а могилы должны быть аккуратными, ровными и одинаковыми. Потому что на Ераблуре нет важных и неважных, нет известных и неизвестных, здесь все равны, здесь каждый – герой. И равными всех делают только людские руки.
Во время войны в день проходило до 18 похорон, в феврале меньше – 3 или 4 – а сейчас бывают дни, когда похорон нет совсем. И это – настоящее счастье. Во время войны это были тела погибших, сейчас – найденные останки. Никто не знает, сколько еще будет вырыто могил и похоронено тел, страна и эти мужчины в ожидании. Каждый день, особенно каждый вечер.
Потому что факсы приходят вечером. Современные похоронки. В них – совсем скупая информация о завтрашнем дне. Имена и даты рождения, назначенное время похорон. Больше никакой информации о том, кем был этот человек. Они ничего не знают, только потом увидят родителей, родственников, друзей. Но пока у них впереди ночь для того, чтобы все подготовить.
Обычно могилу роет экскаватор, но это грубая работа, а могилы должны быть аккуратными, ровными и одинаковыми. Потому что на Ераблуре нет важных и неважных, нет известных и неизвестных, здесь все равны, здесь каждый – герой. И равными всех делают только людские руки.
И я вижу эти пыльные потрескавшиеся руки, пыльные сапоги, пыльные лица, потемневшие от щетины и усталости. Это руки, вырывшие 800 могил, это руки, похоронившие 800 человек.
«Мы за несколько месяцев постарели на годы. Мы пьем, мы курим, мы не следим за собой, мы пьем таблетки от сердца, но что поделать, это наш долг», – говорит мне Рубен при первом знакомстве.
«Ты не смотри, что мы так выглядим, по-другому никак», – говорит мне другой мужчина. А еще признается, по большому секрету, что иногда уходит на окраину кладбища, чтобы побыть в одиночестве и поплакать. И добавляет: приходят матери, приходят сестры, по-другому нельзя.
По-другому нельзя. Это их долг, их борьба, их война. Единственное, что я могу сказать в ответ, банальные слова с пожеланием сил и терпения. Они благодарят.
Взрослые мужчины, годящиеся мне в отцы, называют меня «сестренкой», грубые руки неуклюже чистят для меня яблоко, Рубен варит крепкий кофе на небольшой плите и наливает гостье в самую красивую чашку, мне дарят маленький Новый Завет, спрашивают, откуда мои деды и прадеды, мы ищем общую родню, соседей и просто знакомых. И, конечно же, находим.
«Мы за несколько месяцев постарели на годы. Мы пьем, мы курим, мы не следим за собой, мы пьем таблетки от сердца, но что поделать, это наш долг», – говорит мне Рубен при первом знакомстве.
«Ты не смотри, что мы так выглядим, по-другому никак», – говорит мне другой мужчина. А еще признается, по большому секрету, что иногда уходит на окраину кладбища, чтобы побыть в одиночестве и поплакать. И добавляет: приходят матери, приходят сестры, по-другому нельзя.
По-другому нельзя. Это их долг, их борьба, их война. Единственное, что я могу сказать в ответ, банальные слова с пожеланием сил и терпения. Они благодарят.
Взрослые мужчины, годящиеся мне в отцы, называют меня «сестренкой», грубые руки неуклюже чистят для меня яблоко, Рубен варит крепкий кофе на небольшой плите и наливает гостье в самую красивую чашку, мне дарят маленький Новый Завет, спрашивают, откуда мои деды и прадеды, мы ищем общую родню, соседей и просто знакомых. И, конечно же, находим.
Потому что это Армения, маленькая страна с тесными родственными и соседскими связями. Маленькая страна и маленький народ, которых накрыло огромное море. С одной стороны море камней и комья бледной бежевой земли, которые подняли, чтобы положить в землю чьего-то сына, с другой – море могил, уходящих в горизонт, а посередине мы, живые, с людским страданием, слишком тяжелым для людей.
В этом море быть живым сложнее.
В этом море каждый плывет, как может, уходит под воду, выныривает, хватает ртом воздух. Пьет, плачет, кричит, молчит, горюет, говорит, слушает, забывает, вспоминает. Я – приезжаю и уезжаю.
И меня провожают к машине, те самые натруженные руки отдают таксисту деньги за мою поездку, но я уже не возражаю, потому что все уже стали своими, потому что разделили хлеб и огненную карабахскую тутовку за общим столом, а на самом деле – одну землю и одно горе. Это горе, подобное морю, бескрайне и велико, слишком велико для одного, но, если разделить его, оно, возможно, станет немного меньше.
В этом море быть живым сложнее.
В этом море каждый плывет, как может, уходит под воду, выныривает, хватает ртом воздух. Пьет, плачет, кричит, молчит, горюет, говорит, слушает, забывает, вспоминает. Я – приезжаю и уезжаю.
И меня провожают к машине, те самые натруженные руки отдают таксисту деньги за мою поездку, но я уже не возражаю, потому что все уже стали своими, потому что разделили хлеб и огненную карабахскую тутовку за общим столом, а на самом деле – одну землю и одно горе. Это горе, подобное морю, бескрайне и велико, слишком велико для одного, но, если разделить его, оно, возможно, станет немного меньше.
~
АРМИНЭ ПОГОСЯН
МОСКВА, РОССИЯ
Родилась 1988 году в Энгельсе, Саратовской области. Уже более 10 лет живет в Москве. Хотела бы стать документальным фотографом для того, чтобы через творчество и фотографию рассказывать настоящие истории людей и привлекать внимание к социальным проблемам. Интересуют темы свободы и выбора, человеческого одиночества, эстетика увядания, вопросы памяти, а вдохновляют – необычные люди, прекрасная Армения и красота простых вещей.
Instagram
